Я сейчас на половине первой книги - тяжко, но красоту языка нельзя не признать.
>воспоминания о детстве в кино и литературе - это почти что аутофелляция.
– Бля, ты чего, не видишь ее? – удивился Марти. – Кого? – Пизду. – Пизду? Где? – Да вон же она! Смотри сюда, – и он показал мне. Там наверху сидела женщина, подол ее юбки задрался, трусов на ней не было, и через щель между досками можно было видеть ее влагалище. – Теперь видишь? – Ага, вижу, – опередил меня Фрэнк, – волосатая. – Все правильно, – улыбнулся Марти, – а теперь, ребята, мотайте отсюда и держите языки за зубами. – Ну, можно нам еще посмотреть? – заканючил Фрэнк. – Мы просто посмотрим еще разок, и все. – Ладно, но только недолго. Мы стояли, задрав головы, и смотрели на волосатое чудо. – Я вижу ее, – сказал я. – Да, настоящая пизда, – отозвался Фрэнк. – Точно, самая настоящая, – вторил я. – Ага, – подтвердил парень, который позволил нам подойти, – самая что ни есть натуральная. – Я ее на всю жизнь запомню, – заявил я.
Читал только первую треть первого романа. Очень очень мило. Милое детство, подтекстом там явно проводилась идея о жизни в излишествах как о первородном грехе.
Вообще я понял, что такой роман-поток надо читать либо целиком, либо вообще оставить. Так и сделал. Люблю большие романы-хроники, такая литература, в которую можно погрузиться.
мимочтиво
Давно все твердили, что нужно издать все семь книг сразу. В период перестройки издавали, как известно, В поисках утраченного времени, но эта работа была прервана в 91-ом году из-за распада СССР.